Александр ВИН - Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Она нахмурилась.
– Я в городе его недавно мельком видела. Вот с этим пареньком, с местным, сыном Усманцева, они разговаривали у кафе. Мужчина руками размахивал…. Я тогда ещё не знала про то, что отца-то этого парнишки убили, внимания особого на них не обратила.
– Не ошибаешься?
– Ну, что ты?! Прямо около остановки кафе, я только-только в автобус села, у окна, а они совсем рядом стояли. Сейчас увидела этого немца и сразу же вспомнила.
– А почему ты его всё время немцем называешь, он же ведь бельгиец?
– Светка так мне говорит всегда, когда разговариваем про её перспективы: «…вот немец мой приедет», «когда с немцем поженимся…». Это серьёзно? Ну, что я их видела-то? Скажи?
Взглянув в напряжённое лицо Инги, Глеб Никитин с прозрачной васильковой иронией ответил ей честным взглядом.
– Слова твои необычайной красоты, но я нисколько не встревожен! Что будешь пить? Твой любимый газированный напиток «Колокольчик» по-прежнему присутствует на праздничном столе?
– Опять ты всё помнишь! Хороший ты мой…
И, грустно вздохнув, Инга поднялась, аккуратно оправляя передничек.
– Пора подавать мужикам горячее.
Увидев, что капитан Глеб остался один, к нему подошёл Тиади.
– Послушай, этого ужина нет в нашей программе! Кто будет за него платить?! Я отказываюсь!
Глеб покосился на красавчика.
– Не беспокойся, приятель. Это всего лишь бонус от организаторов игры. За ваше примерное поведение.
Конечно, Тиади не поверил, но отчалил в сторону быстро и молча.
Не успевшей уйти на свои кухонные просторы Инге довелось услышать их нервный разговор.
– Что ты как бешеный-то? Зачем бросаешься на людей? Что ты ему так грубо сейчас ответил?!
– Вот и ты – такая же.
– Какая?!
Инга вспыхнула, подбоченилась.
Глеб захохотал.
– Не гневайся, госпожа! Это матушка предупреждала меня, неразумного, в детстве: «Намаешься в жизни со своим норовом-то, весь в батю…». А теперь и ты брови так же хмуришь. Может, давай лучше я тебя, во искупление своей публичной грубости, поцелую, а?
– Да ну тебя, придумаешь тоже…!
Планируя этот партизанский налёт на «Собаку Павлова», капитан Глеб специально предупредил Ингу, чтобы выпивка присутствовала на торжестве в умеренных количествах.
Свой ром Борис дважды успешно вырывал из лап мародёров, и поэтому время деликатесов наступило достаточно быстро и трезво.
Под руководством разрумянившейся хозяйки Аллочка вынесла к столам очередное вкусное блюдо.
Едоки, получив из рук изящного поварёнка справедливые, хотя и не очень большие, порции, шумно завздыхали.
– Манифик! Изысканно!
Прикрыв глаза, пытался определиться в ястве знаток специй и ароматов Хулио, пристально опустил к своей тарелке близорукий взгляд Бориска.
Глеб Никитин опять поднялся над толпой.
– Кто угадает, из каких продуктов ЭТО приготовлено, тому специальный приз от повара!
Вскинул руку молчаливый обычно швед.
– Цветная капуста с мидиями, сильно прожаренная в оливковом масле?!
– Нет.
Коварно усмехаясь, Глеб отрицательно покачал головой.
– Кальмары? С соевыми тефтелями?
Глеб отверг и это вариант.
Тоном и жестами потомственного гурмана О′Салливан начал объяснять черни их кулинарное счастье.
– О, да! Этот нежный вкус! Я узнал его! Я уверен, что нам подали тушёные каплуньи гузки, в спаржевом соусе! Правда же?!
Не понимая сложных иностранных слов, Инга растерянно молчала, повернувшись лицом к Глебу.
Тот успокоил ее.
– Всё в порядке. Твою еду постоянно хвалят.
Претенденты на приз и, главным образом, искушённый в изысках О′Салливан ждали от Глеба точного ответа.
– Это грибы в мясной подливке.
Под руку ему шепнула и Инга.
– Скажи им, что я немного ещё сушёных белых добавила. Для густоты.
С очень, очень лукавой улыбкой капитан Глеб хлопнул утончённого О′Салливана по плечу.
– Ну, вот видишь как всё здорово! А ты хотел мои подосиновики в канаву выбросить!
Итальянец поперхнулся, побледнел и отшвырнул вилку далеко по столу.
– Торт! «Наполеон»!
Бурлил уже густым огнём и жаром за толстой стеклянной дверцей камин, горели при выключенном верхнем электричестве праздничные свечи.
Даже сквозь слабые слёзы радости и признания Борис (теперь он имел полное право именоваться именно так!) продолжал допрашивать капитана Глеба.
– А как ты про мой день рождения-то узнал? Ведь я тебе точно про него ничего не говорил?!
Деликатно прожевав и промокнув салфеткой губы, Глеб начал не спеша.
– Знаешь ли, Борис…. В тех бумагах, в Доме быта, было очень много любопытного.
– И ты смог всё это за один вечер прочитать и запомнить?
– Самые важные новости обычно печатаются в газетах очень мелким шрифтом.
– Знаете, нет, вы знаете, какой он?! – Повернувшись к Инге, Борис начал доказывать ей преимущества капитана Глеба Никитина перед всеми остальными людьми. – Он замечательный! Он умный! Он сильный!
– …Не боится тараканов и не храпит.
Несколько небрежно Глеб завершил речь юбиляра и вновь поднял руку, требуя всеобщего внимания.
– Друзья! Давайте я вас всех сейчас сообща сфотографирую! Здесь, в такой торжественной обстановке! В атмосфере женской ласки и в запахах чудесных соусов!
Призыв командира услышали все подчинённые. Толпа быстро сконцентрировалась в центре зала, высокие особи при этом безропотно уступали места на переднем плане маленьким и нахальным. Взвизгнул, прикоснувшись задом к раскалённой каминной железяке Стивен, чересчур шустро претендующий на козырную фотографическую позицию.
– Инга! Инга! Сюда!
Все хотели с Ингой.
А вот Борис хотел, – степенный возраст обязывает! – просто желал быть с другой.
– Глеб, а как же ты?! Мы все должны фотографироваться обязательно с тобой! Ведь мы же один отряд!
Возникла некоторая техническая заминка. Даже капитан Глеб растерянно вертел в руках общественную фотокамеру, не видя приемлемых вариантов.
– Давай я вас сниму.
Небрежно Тиади вырвал у него аппаратуру.
– Вставай к ним, командир, я сделаю всё как надо. Для меня, собственно, это и не очень важно.
Свободно заняв местечко между Глебом и Бориской (она ещё не была совсем уверена, что его нужно называть Борисом), официантка Аллочка с удивлением попеняла старшему из них.
– Вы ведёте ужасное существование! Лес, грязь, грубая пища.… В таком режиме жить нельзя! Вы же ведь на самом деле-то не такой?!
– Да, дитя мое! – вздохнул в ответ капитан Глеб. – Заметьте: никто, никто в мире не знает, что я – великий обманщик, и мне многие годы приходится хитрить, скрываться и всячески дурачить людей. А вы знаете, это нелегкое занятие – морочить головы людям. И, к несчастью, это всегда раскрывается. Вот вы разоблачили меня, и, по правде сказать, – Глеб Никитин вздохнул. – Я рад этому!
Борис сильно изумился.
– Спасибо за помощь, товарищ….
Протягивая руку за фотокамерой, Глеб совсем не ожидал, что Тиади заупрямится, даже спрячет её за спину.
– Чего тебе с незнакомой аппаратурой возиться, давай я и дальше буду всех вас вместе с тобой снимать?
Но капитану Глебу почему-то именно сейчас захотелось быть настойчивым. Он с усилием разжал пальцы Тиади на фотокамере.
– Ничего, скоро научусь.
– Ну, ясноглазый ты мой, давай в очередной раз прощаться. Желаю, чтобы всё, что задумаешь в жизни, реализовалось…
Глеб остановил Ингу поцелуем.
– Не так. Я не хочу, чтобы мои мечты «реализовывались». Пожелай лучше, чтобы они сбывались. И ещё – никогда не порти твою волшебную яичницу презренным мерзким кетчупом. Гораздо лучше с утра – холодная сметана с крупной солью.
Она молча согласилась. Посмотрела только на него жалкими мокрыми глазами, всхлипнула тихонько.
– …А какой подвиг у тебя запланирован на сегодня?
Через сорок минут после прощания с «Собакой Павлова» зануда Стивен Дьюар получил причитающиеся ему по игровому прейскуранту банные услуги.
….Рассмотреть подробно старые кирпичные стены снаружи никому из любопытных иностранцев так тогда и не удалось – темнота летнего вечера упала с деревьев вниз, на траву и кустарники, очень уж внезапно.
Дом лесника, как и было ему определено собственным жизненным жребием, спрятался от лукавых людских взглядов именно в лесу.
Огромные гранитные валуны составляли фундамент и могучий цоколь незаметной и не очень значительной, на первый взгляд, постройки. Позеленевшая за долгие годы черепичная крыша скрывала в сумраке своих неровных кромок крохотные деревянные окна. Крыльцо же дома, напротив, было массивным, составленным из серых тесаных камней.
– У тебя в бригаде кто-нибудь пожиже здоровьем имеется? Давай, в первую очередь их запустим, по слабому-то пару, а за ними уже и мы двинемся, отрегулируем себе баньку потом по характеру. Человек по семь как раз у меня там, на полка́х-то, зараз и уместится…
